Через пять дней пришел первосвященник Анания со старейшинами и с некоторым ритором Тертуллом, которые жаловались правителю на Павла.

 Когда же он был призван, то Тертулл начал обвинять его, говоря:

 всегда и везде со всякою благодарностью признаём мы, что тебе, достопочтенный Феликс, обязаны мы многим миром, и твоему попечению благоустроением сего народа.

 Но, чтобы много не утруждать тебя, прошу тебя выслушать нас кратко, со свойственным тебе снисхождением.

 Найдя сего человека язвою [общества], возбудителем мятежа между иудеями, живущими по вселенной, и представителем Назорейской ереси,

 который отважился даже осквернить храм, мы взяли его и хотели судить его по нашему закону.

 Но тысяченачальник Лисий, придя, с великим насилием взял его из рук наших и послал к тебе,

 повелев и нам, обвинителям его, идти к тебе. Ты можешь сам, разобрав, узнать от него о всем том, в чем мы обвиняем его.

 И Иудеи подтвердили, сказав, что это так.

 Павел же, когда правитель дал ему знак говорить, отвечал: зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей, я тем свободнее буду защищать мое дело.

 Ты можешь узнать, что не более двенадцати дней тому, как я пришел в Иерусалим для поклонения.

 И ни в святилище, ни в синагогах, ни по городу они не находили меня с кем-либо спорящим или производящим народное возмущение,

 и не могут доказать того, в чем теперь обвиняют меня.

 Но в том признаюсь тебе, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов [моих], веруя всему, написанному в законе и пророках,

 имея надежду на Бога, что будет воскресение мертвых, праведных и неправедных, чего и сами они ожидают.

 Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми.

 После многих лет я пришел, чтобы доставить милостыню народу моему и приношения.

 При сем нашли меня, очистившегося в храме не с народом и не с шумом.

 [Это были] некоторые Асийские Иудеи, которым надлежало бы предстать пред тебя и обвинять меня, если что имеют против меня.

 Или пусть сии самые скажут, какую нашли они во мне неправду, когда я стоял перед синедрионом,

 разве только то одно слово, которое громко произнес я, стоя между ними, что за [учение о] воскресении мертвых я ныне судим вами.

 Выслушав это, Феликс отсрочил [дело] их, сказав: рассмотрю ваше дело, когда придет тысяченачальник Лисий, и я обстоятельно узнаю об этом учении.

 А Павла приказал сотнику стеречь, но не стеснять его и не запрещать никому из его близких служить ему или приходить к нему.

 Через несколько дней Феликс, придя с Друзиллою, женою своею, Иудеянкою, призвал Павла, и слушал его о вере во Христа Иисуса.

 И как он говорил о правде, о воздержании и о будущем суде, то Феликс пришел в страх и отвечал: теперь пойди, а когда найду время, позову тебя.

 Притом же надеялся он, что Павел даст ему денег, чтобы отпустил его: посему часто призывал его и беседовал с ним.

 Но по прошествии двух лет на место Феликса поступил Порций Фест. Желая доставить удовольствие Иудеям, Феликс оставил Павла в узах.